Александр Сугоняко, глава Ассоциации украинских банков: «С христианских позиций не должно быть никаких процентов – ни по кредитам, ни по депозитам. Я это впервые говорю»

Александр Сугоняко возглавляет Ассоциацию украинских банков (АУБ) уже 20 лет. В лучшие времена в нее входили 130 учреждений, но сейчас – чуть более 50. Причина – конфликт с Национальным банком, который начался в 2011-ом. Среди прочего, Ассоциация не согласна с валютной политикой НБУ по искусственному удержанию курса. В начале 2012 года ведомство Сугоняко пошло дальше и высказалось за необходимость отставки руководства НБУ. Банки, отказавшись конфликтовать с НБУ, учредили Независимую ассоциацию банков Украины. Возглавил это образование Борис Тимонькин, председатель правления «Укрсоцбанка».

В свою очередь Сугоняко продолжает высказываться по поводу политики НБУ и экономического блока правительства на пресс-конференциях. Во время последней заявил: чтобы стабилизировать финансовую ситуацию в Украине, допустимо падение курса гривны.

– Какова Ваша мотивация, когда что-то заявляете прессе – объективный профессиональный подход или же это все-таки выполнение заказа банков, интересы которых Вы представляете?

– Я никогда не делил себя на части. Я одновременно христианин, гражданин Украины и    президент Ассоциации украинских банков. Моя пресс-конференция – это честный профессиональный анализ с позиции банковской  отрасли. Честность и честь одного корня.

– Ваше предложение девальвировать гривну до уровня 10 за 1 доллар… Уверен, население от таких разговоров не в восторге. Так что же это – просто работа на интересы банков? 

– Я не говорил о том, насколько ее нужно девальвировать. Я говорил, что для ликвидации существующего негативного сальдо по товарам и услугам нужна девальвация на 30% при прочих равных условиях, что исходя из состояния платежного баланса страны, для того, чтобы сбалансировать его, – нужна девальвация. Если правительство вместе с Национальным банком не изменят свою экспортно-импортную политику, валютную политику, то мы и далее будем наращивать потенциал будущей девальвации. Уже полтора года я говорю о том, что нельзя с таким платежным балансом, как у нас, жить. А тут первый вице-премьер уверяет, что главная проблема платежного баланса то, что население скупило слишком много валюты.

Кстати банковская отрасль как раз и не заинтересована в глубокой  девальвации гривны, так как у них валютные пассивы больше, чем активы – то есть валютных вкладов у них больше, чем они выдали валютных кредитов. Поэтому если обесценится гривна, они по валютным депозитам должны будут больше отдавать по факту. Хотя отдельным банкам – девальвация действительно выгодна.

– Валютных кредитов мало выдают, так как закон ограничивает, или люди просто не рискуют их брать?

– Закон ограничивает, банки и население поумнели. Девальвация и курсовые риски2008 года научили всех.

– А как дела с золотовалютным резервом Национального банка?

– Монетарного золота там немного, меньше 10%. Что не очень хорошо.

– А какая есть законодательная норма по наличию монетарного металла в резерве? 

– Такой нормы нет. Нацбанк сам формирует структуру этих резервов.

– Ну а допустимый минимум какой? 

– Приблизительно такой, как сейчас. Около 24 млрд долларов США. Это приблизительно стоимость трехмесячного импорта. Это такой международный стандарт. Но с валютным резервом у нас серьезная проблема. В прошлом году НБУ продал  на межбанковском валютном рынке   7,5 млрд валюты. И в  2011  году тоже продал 3 с лишним миллиарда. То есть за два года ушло более 11 млрд валютных резервов. Это было сделано для того, чтобы удержать курс гривны. Но с другой стороны   они забрали с гривневого рынка почти 100 млрд гривен. Она оказалась в дефиците, дорогой, недоступной для экономики. Сжатие монетарной базы до декабря 2012-го  уменьшало количество гривны в экономике. Вот так мы искусственно заплатили за стабильность курса гривны. Без этих шагов была бы та девальвация, о которой мы говорили. На сегодняшний день страна живет в больших рисках, имея рискованный уровень валютных резервов. Поэтому Арбузов и заявляет, что нужно одолжить у МВФ 15 млрд.  А если бы не сожгли своих 11 млрд, то может быть и обошлось бы сейчас без необходимости просить у МВФ.

– К МВФ вернемся еще позже… Пока что реплика по поводу мотивов правительства и Нацбанка – ведь можно понять их желание спасать гривну, это – фактор социальной стабильности. Люди получают зарплату в гривнах.

– Это – большая тема. Вот, например, населению Швеции абсолютно все равно, какой курсы их кроны по отношению к доллару или евро. Они хлеб покупают в шведских кронах. Поэтому их интересует, какая цена на товары, а не какое соотношение курса. Но это при сбалансированном платежном, извините за тавтологию,  балансе и стабильной экономике. А у нас в ВВП 50% -экспорт.

– У нас другая ситуация – у нас национальная валюта не выполняет функцию сбережения…

– Именно! Наши люди, не доверяя власти, не доверяя гривне, стараются сберечь сбережения в валюте. Поэтому для нас и важен курс. Еще одна причина – наша экономика очень открытая, много экспортируем и импортируем. Поэтому при девальвации национальной валюты все импортные товары резко подскакивают в цене. И для того, чтобы этого не было, наши политики вместо того, чтобы улучшать экономику в целом, они просто держат курс. Вот представьте – вода прибывает, а вы просто поднимаете дамбу. Но когда прорвет… Может, лучше было бы сразу сделать отвод воды  для ослабления давления.

– Что может быть таким отводом?

– Сейчас уже хочешь – не хочешь, но нужно просить внешние кредиты, которые бы позволили девальвацию делать постепенно и аккуратно. То есть купить таким образом время, и за это время начать реальные изменения в украинской экономике, направленные на решение проблемы недопроизводства.

– Азаров до определенного момента старался всячески избегать кредитов МВФ. И население, кажется, с пониманием к этому относилось – ведь мы и так в долгах, как собака в блохах… Вы предлагаете все-таки снова брать кредиты. Это ж очередная петля на шею! Тем более, что по требованию МВФ таки придется повышать стоимость коммуналки для населения.

– А им никто и не собирался их давать. Безусловно, долги перед МВФ – это плохие долги. Их нужно гасить,  от них нужно отказываться. Но бывают периоды, когда во избежание худшего приходится соглашаться на них. Конечно, эти долги могут быть петлей, если мы ничего не будем делать с нашей экономикой.

– Так, а что делать в экономике?

– Думать, как увеличить поступления в бюджет. Несколько лет назад я говорил об этом с человеком, который сегодня занимает очень высокий пост в экономическом сегменте. Тогда он мне ответил, мол, есть другой путь – переоформить наши долги перед иностранными кредиторами  в их акции на наши украинские активы. Это преступление перед страной, которое на наших глазах совершается.

Выход есть только один – делать экономику, которая может сама себя обеспечивать основными товарами. Мы же  дошли до того, что имеем негативное сальдо по экспорту/импорту сельхозтоваров. Мы импортируем   мясо, другие продукты питания. Если взять легкую промышленность, там вообще под 90% импорта, свою легкую промышленность  задавили.

– Стимулирование импорта продовольственных товаров активно осуществлялось правительством Юлии Тимошенко… Вернемся к теме сбережений – так Вы все-таки вопреки гласу Нацбанка и Кабмина призываете сберегать накопления в валюте?

– Гривна – это большие риски. Поэтому и депозитные ставки по ней высоки. А соответственно и кредитные ставки еще выше. Нужно сберегать в гривне тогда, когда я доверяю этой валюте, доверяю своему правительству. Но есть риски и валютные. Разумно в этих непростых условиях комбинировать валюты и  гривну.

– А ведь скандальные прошлогодние инициативы Нацбанка брать комиссию 15% за продажу валюты, кажется, дали результат. Курс стабилизировался… 

– Попытка сделать население виноватым за курс – ошибка! Курс является функцией  от количества  валюты, которая поступает в Украину от экспорта, и количеством валюты, которая нужна для того, чтобы купить импорт.  Если мы больше продаем и меньше покупаем, значит, у нас больше долларов и курс гривны будет укрепляться. Если мы продаем меньше, а покупаем больше (а мы продаем на 20 млрд меньше, чем покупаем), – конечно, давление на курс будет присутствовать. И если мы хотим давление снять, нужно где-то брать валюту: одалживать,  инвестиции привлекать.

Наш народ в целом достаточно образован в финансовых процессах, знает, как себя вести. Люди, видя все эти проблемы, стараются  сбалансировать валютные риски. А почему не было обвала? Только потому, что продали много валютных резервов, ввели обязательную продажу валюты экспортерами, изъяли гривну из экономики.

– И это правильно…

– Правильно с точки зрения поддержки курса гривны как политической категории…

А еще сделали дефляцию 0,2%. Все страны понемножку запускают инфляционные процессы, а мы сдерживаем. Сделали гривну дорогой, а  это одна из причин падения экономики. Вместо прогнозируемых 3,9% ВВП получили 0,2%. Промышленность упала почти на 2%. Это все последствия и этой политики – сдерживания инфляции и курса гривны. Мы дорого за это заплатили, очень дорого, просто люди этого пока не видят. Завтра увидят.

Это похоже на то если бы человек простудился,  у него  поднялась температура, а его в холодильник, пока температура тела не опустится до нормальной и говорят, что он здоров. Искусственное удержание температуры тела, давления не говорят о здоровье человека, а скрывают болезнь. Так и наши горе руководители не собираются лечить нашу больную экономику.

– Немало претензий именно к банкам, которые сами могут стимулировать нездоровые процессы на валютном рынке. Например, отказываются продавать валюту населению, провоцируя панику и спекуляцию.

– Такое бывает. Но реально это мизерное влияние на  курс в целом. Тем более, что Нацбанк контролирует поведение банков на рынке. Есть очень простые вещи – инфляция и курс гривны – это понятия экономические, а не политические. Искусственное удержание курса и нулевой инфляции дорого обойдется стране и людям в будущем.

– То есть Вы утверждаете, что эмоциональные ожидания население и возможный сговор банков не играют ключевую роль в курсе?

– 100% они не являются определяющими в курсе и уровне инфляции. Об этом я как раз и говорю. Определяющим фактором является реальное состояние украинской экономики, ее платежного баланса. Ваше настроение, страх или радость влияют на ваше давление, но если вы практически здоровы то оно будет меняться  в допустимых пределах, а не вызовет у вас гипертонический криз. Так и с курсом. Если  у вас в экономике порядок, порядок  с платежным баланса, с валютными резервами то  эти ожидания и «сговоры» вызовут допустимые колебания курса, но не приведут к кризису.

– В начале 2000-ых много иностранных банков пришли в Украину. Население и некоторые эксперты начали прогнозировать удешевление кредитов. Почему это не произошло?

– Это была иллюзия. Потому что процентные ставки определяются состоянием украинской экономики и местными рисками, а не  присутствием банков с иностранным капиталом. Если инфляция 20%, то процентные ставки по кредитам не могут быть меньше. Если у нас судебные и административные риски высоки, также не могут быть кредиты дешевые. И если в эту рискованную экономику заходит иностранный банк, который у себя на родине выдает кредиты под 4%, это не означает, что и в Украине их будет выдавать. А разговоры о дешевых кредитах – это для доверчивых простаков.

В любом случае эти банки имели хорошую прибыль. У себя дома материнские структуры привлекали депозиты под 2-3%, а в Украине их дочерние банки выдавали долларовые кредиты под 14%.

– А почему же сейчас иностранные банки уходят?

– Потому что начался мировой кризис. В Украине он прошел в острой  форме. Население, которое набрало валютных кредитов, не могло их возвращать в полной мере. Банки начали нести убытки. А поскольку просвета в нашей экономике они не видят, потому и уходят. Но этот кризис  универсальный, системный. Он затрагивает сами основы Западной цивилизации ее мировоззрение, политику, рыночную экономику.  Уже не будет в мире той экономики, которая была до 2007 года, не буде той банковской и финансовой системы. Будет новая экономика, новые банки.  Придет время христианской экономики, христианских банков без ростовщичества, без гонки за прибылью в качестве миссии. С христианских позиций не должно быть никаких процентов – ни по кредитам, ни по депозитам. Я это впервые говорю. Но это будет не скоро.

– А за счет чего банки будут существовать и зарабатывать? 

– За счет инвестиций,  оплаты их услуг, комиссию.  Например, приходит предприниматель в банк и просит денег на проект, покупает товар и продает его. А в розничной цене закладывает не только свою прибыль, но и прибыль для инвестора. В таком случае банк вместе с вкладчиком  выступают не кредитором, а инвестором, соучастником бизнес-проекта. Аналогично банк может инвестировать в строительство завода и со временем начать получать от него прибыль. Но если бизнес оказался не рентабельным, то и банк, и вкладчик тоже получат убыток. И это справедливо! Только так банковская прибыль будет происходить от реальной деятельности, а не от финансовых  оборотов. Но для такой системы банкига  общество должно начать жить совсем по иной морали.

– Кредит под 2-3% – это нормально!

– А 4-5 % нормально? А 6%? Написано же в Библии, что не должно быть процентов!

– Своим банкам уже озвучили это предложение?

– Нет,  конечно. Мы же с Вами о будущем говорим. Банки сегодня в   финансовых проблемах: депозиты дорогие, кредиты давать некому. Им не до теоретических рассуждений  о будущем. Они живут сегодняшним днем.  Планировать очень трудно при таком управлении экономикой.

  – А в Вашей повседневной жизни какую роль играет христианская вера?

– Думаю, ключевую. Вера и знания о Христе обязывают нас становиться лучшими. Такое стремление, по крайней мере, должно быть. Это ежедневная работа. Много лет ежедневно читаю библейские тексты. Для меня это – потребность; после информационной грязи, которой нахватаешься за день, – это как умыться чистой водой.

Псалтырь, глава из Евангелий или апостольских посланий,  личная молитва, литургия, участие в богослужении  – все это отдушина в мире сем.

– Много ли есть верующих банкиров или это скорее исключение?

Это правда – для банкира быть христианином очень тяжело. Мне легче – я напрямую с этим не связан, кредиты не даю, депозиты не беру. Но косвенно все это меня тоже касается. Когда я читаю, что какие-то инвалиды набрали кредиты, а банки отказываются их реструктуризировать, это – и моя ответственность. И банкир может быть  христианином – это процесс собственного усовершенствования.  Важно, не допустить осознанных нехристианских поступков.

– Какие сейчас отношения между Ассоциаций украинских банков и Нацбанком? 

–  НБУ не хочет видеть нашу Ассоциацию. Они не понимают, что мы выступаем не против Нацбанка, а против  его политики. А это не одно и тоже. Им не нужен диалог. Это плохо. Плохо для страны.

– С  чего это началось?

– НБУ хотел поднять уставной капитал коммерческих банков с 75 миллионов гривен до 500. А это – проблемы для 120 банков. Верховная Рада так и не приняла такой закон, Ассоциация сыграла тут большую роль. И тогда Нацбанк начал блокировать участие банков в съезде Ассоциации, начали давить на них, чтобы те вообще вышли из Ассоциации.

– По этой причине из Ассоциации тогда вышли большие финучреждения?

– Нет, большие вышли позже. Но так или иначе, если в лучшие времена у нас было 130 банков в Ассоциации, то сейчас остались 53.

– Когда они создали Независимую ассоциацию банков Украины? 

– В сентябре 2011-го года. Не знаю от кого или чего она независима. Один из их руководителей так и сказал: «Не может Ассоциация выступать против Национального банка». Я по-другому смотрю на этот вопрос – есть уровень Нацбанка, есть уровень коммерческих банков, а между ними должен быть диалог. У нас неоднократно были какие-то несогласия с Нацбанком, но всегда конфликты мы решали цивилизованно, в дискуссии. Но вот такого игнорирования позиции АУБ, как сейчас, никогда не было.

В общем, мы честно делаем свое дело, а чем все это закончится, – увидим.

Руслан Кухарчук, “Все Новости”.